И я осознал, что ни за что на свете не хочу быть слепым и не иметь оружия. Оно давало мне уверенности в себе.

И да, я пока не умею как следует пользоваться мечом, но я научусь.

Мо Сянь, как только я покрепче перехватил рукоятку меча, сказал:

— Молодой господин, я сейчас покружу вас, чтобы ваша память не вводила вас в заблуждение.

Едва он это сказал, как я почувствовал на своих плечах его руки, а потом Мо Сянь заставил меня повернуться несколько раз вокруг себя.

В какой момент он отпустил меня и отскочил, я даже не заметил. Но вдруг я почувствовал себя одиноким и беззащитным.

Схватив меч двумя руками, я начал прислушиваться, поворачиваясь на каждый шорох, на каждый стук камушков, каждый шелест травинки.

Вот только шорохи, шелесты и стуки неслись со всех сторон. Они сливались в один белый шум, и я не мог выделить источник.

Я резко поворачивался вокруг себя, пытаясь сориентироваться, но оказалось, с закрытыми глазами я ориентироваться совсем не могу. Абсолютно.

Я полностью потерялся.

Но снять с глаз повязку мне не позволяла гордость.

— Молодой господин, — раздался откуда-то справа голос Мо Сяня. — Вы сейчас ничего не видите, но всё слышите.

Я резко повернулся в ту сторону, откуда слышался звук.

Но голос Мо Сяня послышался совсем с другой стороны:

— Сделайте ваши уши вашими глазами.

Я снова повернулся.

Но голос опять переместился.

— Всё в этом мире связано, ничто не существует само по себе.

Я дернулся за голосом, но опять не успел:

— То, что мы видим и то, что мы слышим, на самом деле связано между собой. Только мы не замечаем этих связей. Нам обычно в этом мешает наше зрение.

Мой поворот, и голос несётся из-за моей спины:

— Сейчас ваше зрение вам не мешает. Поэтому слушайте!

Справа раздался свист и что-то больно ударило меня по правой руке.

От неожиданности я вскрикнул и отскочил, при этом чуть не упав.

— Внимательно слушайте! — и свист раздался слева, а следом — удар по левой руке.

Было больно. Руки стали плохо слушаться, но я лишь сильнее сжал рукоять меча. Ну и зубы тоже.

— Одно событие всегда связано с другим… — раздался свист, и я тут же отскочил в противоположную сторону.

— Очень хорошо! — похвалил меня Мо Сянь. — Вы поняли суть причинно-следственных связей. Если произошло одно событие, то следом за ним будет второе. И если не подумать о последствиях, то может быть очень больно!

И снова раздался свист.

Я отскочил, оступился и чуть не упал.

— Но не стоит забывать и о других событиях в мире, они происходят по своим планам, никак не связанным с вашими…

Раздался свист низко над землёй.

Можно было подпрыгнуть или отскочить. Но я испугался. Я тупо побоялся упасть!

А потому получил ощутимый удар под колено и не устоял. Более того, падая, я выронил меч.

— Страх лишает нас воли и сковывает наши движения. В результате всё равно происходит то, чего мы боимся, вот только с гораздо большими потерями.

— Но ведь прыгая вслепую, я мог упасть, сломать ногу, вообще разбиться.

— Мог, — согласился Мо Сянь. — А может, и нет…

И тут же раздался свист…

Моё воображение тут же нарисовало меч, который сейчас отсечёт мне голову. И я не мог ни отпрыгнуть, ни отойти — я всё ещё стоял на коленях и шарил по земле в поисках меча.

Ждать, чем закончится свист, я не стал — откатился.

— Правильно! Враг не будет ждать, пока вы, молодой господин, найдёте оброненный меч и встанете. Ну что ж, вижу, вы уяснили суть. Теперь я буду бить в полную силу.

Мо Сянь, сука, не соврал! Он добросовестно колотил меня. Единственное, все его удары были прямые и открытые. То есть, он не маскировал их, не применял приёмов. Да ему это и не нужно было, он и так избивал меня, как младенца.

Пока я не разозлился и не бросился на него с голыми руками.

— Ярость ослепляет нас, даже когда мы и так ничего не видим, — невозмутимо сказал этот долбанный китаец совсем в другой стороне.

И тут я услышал быстрые шаги — кто-то бежал в нашу сторону. А потом раздался душераздирающий крик Матрёны:

— Ты что это, изверг такой, делаешь? Жить надоело?!

Глава 5

Крик Матрёны испугал меня. В том смысле, что воображение тут же нарисовало тысячу врагов, которые натоптали ту самую тропинку и теперь исподтишка напали на мой дом.

Я моментально сорвал с глаз чёрную повязку и охренел от увиденного.

Матрёна как фурия кидалась на Мо Сяня и избивала его голыми руками. Китаец только и мог, что отступать и закрываться от неё мечом, не доставая его из ножен. А Матрёна молотила кулачками куда попало и орала во всю ивановскую:

— Мо Сянь, подлец, ты зачем барина бьёшь?!

Прошло несколько мгновений, пока я пришёл в себя и строго окрикнул разъярённую девку:

— Матрёна! Остановись немедленно!

Скорости, с которой Матрёна перешла из режима берсерка в режим скромной стыдливой девушки, мог бы позавидовать любой.

— Ты чего тут устроила? — спросил я, радуясь, однако, передышке. Потому как Мо Сянь меня действительно не жалел.

И тем не менее, я был чертовски зол! Как она посмела прервать мою тренировку?!

— Владимир Дмитриевич, — произнесла она ангельским голоском. — Прасковья спрашивает, когда подавать второй завтрак? Просто времени уже скоро обед.

— Правда, что ли? — удивился я.

— Да, — краснея ответила Матрёна.

Я подавил желание глянуть на наручные часы, в последний момент вспомнив, что в этом мире у меня их нет.

Потом глянул на Мо Сяня. Он стоял в стороне, куда его прогнала Матрёна, с настолько невозмутимым лицом, что сразу стало понятно: в душе его клокочут эмоции. И то, что он не прибил Матрёну на месте, говорит о его прекрасном самообладании.

Чуть в стороне лежали Умка и Шилань. Они сложили свои огромные головы на передние лапы и наблюдали за происходящим. И то, что не вмешались ни в тренировку, ни в атаку разъярённой фурии, говорило о том, что опасности ни для Мо Сяня, ни для меня они не видели.

Я оглянулся, и увидел увлечённо склонившихся к карете Кузьму и Егора Казимировича. Они всем своим видом показывали, что смазывать колёса дёгтем — это необычайно ответственное дело.

Чуть в стороне я увидел лежащий на земле свой меч. Он был в ножнах.

Чёрт! Когда Мо Сянь вложил мне в руки рукоятку меча, мне даже в голову не пришло проверить, сняты ли ножны. Вояка, твою мать!

Я вздохнул и, подняв меч, сказал Мо Сяню:

— Я собираюсь сейчас перекусить, а потом поехать на завод, нужно провести ревизию оборудования и составить план ремонта и замены станков. Ты поедешь со мной? Заодно проведаем третьего волчонка.

По лицу Мо Сяня проскользнула тень.

Он соединил ладони, выставил руки перед собой и поклонился.

— Мо Сянь поедет, — серьёзно произнёс он.

Я понимал, как ему тяжело. Но не мог не предложить.

— Хорошо, — сказал я. — Тогда пойдём поедим. Егор Казимирович! — окликнул я приказчика. — Вы с нами?

Егор Казимирович тут же поднялся, как будто до этого и не демонстрировал столь сильной увлечённости.

На этот раз я себя в еде не ограничивал. Больших физических нагрузок не будет, медитировать тоже не будем. А насчёт обеда — кто его знает, удастся ли пообедать. Так что второй завтрак у нас получился очень даже сытным.

Пока мы ели, Кузьма подал карету. Ту же, с открытым верхом — кабриолет.

И снова на козлы сел Егор Казимирович, а Кузьма остался дома.

Это напомнило мне про того монстра, который живёт в руднике, днём спит и просыпается по ночам, и я решил расспросить про него, пока мы будем ехать.

Поэтому, как только мы сели в карету и отъехали от дома, я спросил у Мо Сяня:

— Расскажи мне, пожалуйста, что это за тварь, которая живёт в руднике? Та самая, которая проклятие рудника.

— Это не проклятие, — сказал Мо Сянь. — Это и есть источник магических кристаллов.

— Ерунду ты говоришь! — прервал его Егор Каземирович. — Все знают, что это проклятие! Сколько людей погибло от этого монстра! Сколько раз пытались его убить, но ни разу не получилось!