— А охрана как же? — недовольно спросил Добрыня Всеславович. — Женщины военному делу помеха.
— Тут я с вами согласен. В казарме баб не должно быть! — поддержал я управляющего заводом. И добавил: — Однако, командирам, я думаю, можно разрешить жениться.
Добрыня Всеславович подумал и кивнул.
— Но тогда семейные должны жить отдельно, — сказал он.
— Согласен, — поддержал я.
Обговорив основные вопросы и наметив план работы на ближайшее время, мы вышли на улицу.
— Как с медведем? — спросил я. — Выполняете все мои указания?
— Да, охотимся каждый день, — с недовольством в голосе ответил управляющий заводом.
— Ну и как результат?
— Нападений нет, — ответил он. — А по поводу кристаллов завтра узнаем.
— Вот и ладушки, — сказал я. — Пожалуйста, это очень важно! Никакой агрессии к зверю! Я слово дал! Так что, не подведите меня!
— Хорошо, — согласился Добрыня Всеславович.
Пока мы разговаривали, к нам подошли Мо Сянь с Умкой, Шиланью и Глафирой.
Я увидел, что среди волков Умка однозначно выполняет роль старшего. И порадовался за своего волка. А потом вспомнив, как Умка и Шилань волокли косуль, спросил:
— Кстати, Добрыня Всеславович. А вы Глафиру берёте на охоту? Или к охране как-то привлекаете?
— Нет пока, — ответил управляющий завода.
— Я думаю, можно уже. Как ты считаешь, Мо Сянь?
— Молодой господин мудр! — с поклоном ответил китаец. — Глафира вполне способна. Нужно только правильно поставить перед ней задачу.
— Понял. Принял, — ответил Добрыня Всеславович.
— Ну что, поехали? — спросил я, обращаясь к Егору Каземировичу.
Он кивнул и пошёл за каретой.
Но парни Добрыни Всеславовича уже сориентировались и вывели лошадей к воротам.
Небо опять хмурилось. Начиналась метель, и я порадовался, что Егор Каземирович взял с собой тулупы.
Распрощавшись с заводскими и укутавшись в тулупы, мы с Мо Сянем сели в карету. А Умка и Шилань, покусывая друг друга и огрызаясь, кинулись к воротам.
Глафира тоже хотела побежать с братьями, но Стёпка обнял её за шею, и волчица, лизнув парня в нос, осталась с ним.
Когда ворота закрылись за нами, Мо Сянь спросил у меня:
— Всё хорошо прошло?
— Да, — ответил я.
Я понял, что Мо Сянь имеет ввиду не совет с управляющим завода. Однако, сейчас говорить о медведе я с ним не хотел. Не надо было всего знать Егору Каземировичу о наших отношениях с медведем. Его дело — управление хозяйством.
Хотя надо отдать должное, управляющий у меня хороший. Не зря ест хлеб.
Надо бы как-то наградить его, вот только как? Деньги? Вряд ли он возьмёт — я видел, как он относился к деньгам, как экономил, чтобы нам на новое производство хватило. Так что, деньги не вариант. Однако, есть одна вещь, которую мой управляющий от меня скорее всего примет. И это будет достойная награда. К тому же для меня очень выгодная.
Я не стал откладывать дело в долгий ящик и окликнул:
— Егор Каземирович, давно хотел спросить. А вы как-то развиваете свою силу?
Он смутился, но всё-таки ответил:
— Я мало знаю о силе. Ваш батюшка мне кое-что рассказывал. Но это крохи.
— А хотели бы развить в себе дар? — спросил я.
Егор Каземирович оживился, но тут же сник.
— Да какой там развить в моём возрасте-то? — вздохнул он. — Моё время ушло.
— Что ж вы себя списали-то? — усмехнулся я. — Сдались что ли?
Я видел, что мои слова зацепили управляющего за живое.
— Ничего я не сдался! — горячо возразил он.
— В таком случае, — серьёзно сказал я. — Вы должны пообещать мне выделять каждый день хотя бы час на медитацию и хотя бы час на физические упражнения.
— А дела кто делать будет? — возразил Егор Каземирович.
Вот только уверенности в его словах не было.
— Дела всегда были есть и будут, — сказал я. — А вот если вы разовьёте свой дар, то сильно поможете мне.
Егор Каземирович задумался, и я решил додавить:
— Если бы ваш дар был бы развит, то возможно при нападении жертв было бы меньше.
Я понимал, что надавливаю на больное. И наверняка мой управляющий неоднократно думал об этом и винил себя. И вот теперь я ещё добавил. Но Егор Каземирович должен осознать, что иногда бездействие несёт в себе гораздо больше проблем, чем ошибочные действия.
Егор Каземирович вздохнул и сказал:
— Если узнают, что я обладаю даром, то станет понятно, что я бастард. И меня могут убить.
— Если Волковы нападут, а мы не сможем защититься, — ответил я. — То нас тоже могут убить.
— Так-то оно так… — сказал Егор Каземирович и задумался.
Так мы и ехали молча. Мо Сянь медитировал на своём месте. Я, глядя на него, тоже пытался медитировать, но меня одолевали разные мысли, а Егор Каземирович просто погрузился в глубокую задумчивость.
Метель тем временем усилилась. И это была самая обычная метель. Никакой магии!
Мы ехали абсолютно спокойно и ничто нам не угрожало.
Откуда я это знал?
Да просто ориентировался на Умку и Шилань. Демонические волки спокойно бежали рядом, время от времени принимались играть, резвиться. Они не выказывали никакого волнения или тревоги. И я просто доверял их инстинктам.
Как доверял и Мо Сяню. Китаец ехал спокойно. Меч его оставался в его пространственном мешочке. А не на коленях, как это бывало, когда нам грозила опасность.
Вспомнив про мешочек, я задумался о том, где бы мне раздобыть такой же. Это же очень удобно — можно убирать туда разные вещи, в том числе и крупные. И никто даже не догадается, что у меня они есть.
Неужели придётся ехать за ним в Китай?
Я в принципе был не против такой поездки. Я бы с удовольствием посмотрел, как выглядит Китай в этом мире. Вот только сейчас было совсем не время для такой поездки. В такую даль можно ехать только когда тылы защищены. А мне до этого ещё очень далеко!
Мои мысли снова вернулись к созданию и подготовке вооружённых профессиональных отрядов. И когда мы проехали через барьер, я очень удивился — так неожиданно это произошло.
Когда мы подъезжали к усадьбе, я увидел чужую карету и растерялся — я не чувствовал, чтобы кто-то преодолевал барьер. И уже хотел было спросить у Егора Каземировича, не знает ли он чьё это транспортное средство — карета была уже не слабо занесена снегом, лошадей в ней не было, видимо Кузьма завёл в конюшню. И я не мог сам опознать.
К счастью, я не успел спросить. Вспомнил, что внутри нас дожидаются утренние гости.
Блин! Я совсем забыл про них!
Когда я сошёл с кареты, ветер бросил мне в лицо горсть колючего снега — метель разыгралась не на шутку. Я бы даже сказал, что начался буран. Несмотря на то, что ещё поздняя осень, а не зима, мело так, что света белого видно не было.
Мы вовремя домой вернулись, потому что, похоже, дальше будет только хуже.
Выскочивший Кузьма взял под уздцы лошадь и повел вместе с каретой к конюшне.
Егор Каземирович отправился помогать — лошадей нужно было распрячь, накормить, напоить. К тому же карету нужно было убрать в сарай. И всё это в буран! Одному Кузьме точно не справиться.
Мы с Мо Сянем не стали ждать, сразу же вошли в дом.
И снова Мо Сянь как будто растворился — не успел я оглянуться, а его уже не было в прихожей.
Зато меня вышли встретить все наши гости. Все, включая и княжну Полину.
Мне отчего-то было пофиг, что они прождали меня целый день. А вот то, что княжна Полина ждала, меня смущало.
Но извиняться я точно не собирался — не за что. В конце концов, я их не приглашал.
Раздевшись и разувшись, я прошёл вслед за гостями в гостиную.
— Надеюсь, не сильно скучали? — спросил я у всех сразу и ни у кого конкретно.
— Пока снег не начался, гуляли у вас в саду, — начал отчитываться Фома Сергеич. — А потом в дом зашли. Ваша Прасковья приготовила чудесный кофе со сдобой…
Я если честно не сильно слушал его. Мне на самом деле было пофиг, как они боролись со скукой. Мне-то скучать было некогда.